О проблеме

 1    2    3    4    5    6    7    8    9    10    11    12    13    

Глава V. Беженцы в Нижегородской губернии

§ 5.7 Обеспечение беженцев работой (Бюро труда)

Как только беженское население более или менее осело в определённых районах, очередной задачей учреждений, ведающих помощью беженцам, стала задача трудоустройства их. В целях обеспечения беженцев работой были созданы Бюро труда, играющие роль посредников в деле спроса и предложения на труд беженцев.

В Нижегородской губернии организуются Центральное бюро труда (или губернское) при Исполнительной комиссии Губернского земского комитета и местные бюро труда (городские и земские) при уездных земствах и городских комитетах помощи беженцам. В уездах с большим числом беженцев в помощь уездным бюро учреждаются корреспондентские пункты при участковых и волостных попечительствах. Кроме того, трудовые нужды беженцев обслуживаются национальными комитетами. Таким образом, была создана общая сеть трудовых бюро, объединённых Губернским земским комитетом (49)

А что же собою представляли трудовые ресурсы?

Сведения о распределении беженцев по роду занятий, собранные к апрелю 1916 года, говорят, что среди переселённого населения только треть являлась трудоспособной (50), поскольку среди него было много женщин с детьми и стариков старше 60 лет. От всех трудоспособных: 57% – сельскохозяйственные и чернорабочие, 23% – ремесленники, 20% – имели разного рода занятия. Причём, 88% беженцев, работавших прежде сельскохозяйственными рабочими и чернорабочими были расселены по уездам и только 12 % поселились в городе Нижнем Новгороде. Более половины ремесленников – 64% , разместили в Нижнем Новгороде и соответственно 36% – в уездах. Здесь уместно отметить , что среди ремесленников преобладали беженцы еврейской национальности, а размещение их в уездах означало проживание не в деревне, а в населенных пунктах, где более-менее была развита торговля, кустарное и промышленное производство. Это крупные сёла: Павлово, Богородское, Городец и т.д. Расселение беженцев еврейской национальности определялось циркуляром, спущенным от Центральной власти, несмотря на «разломанную» черту оседлости. Большая часть беженцев (66%), имевших другого рода занятия, обосновалась в г. Нижнем Новгороде (51). Жители г. Сморгонь Виленской губернии (сегодня г. Сморгонь – Белорусская республика), а это примерно 1200 человек, работавшие на родине в кожевенном деле или смежном ему – портные, сапожники – были поселены в с. Богородское Горбатовского уезда, являющееся тогда центром кожевенной промышленности. Практически не встречаются беженцы, обладающие производственной профессией, где предполагается наличие специальных навыков, образования. Такие, по–видимому, оказались эвакуированными вместе со своими предприятиями. Таким образом, если под критерием разумности расселения беженцев по губернии подразумевать учёт их профессиональной принадлежности, то можно сказать, что Нижегородские власти рассосредоточили прибывших достаточно разумно.

К 1 ноября 1915 г., когда в губернию прибыло уже 58 тыс. переселенцев, в Центральном бюро труда числилось всего лишь 771 чел., т.е 1% от прибывших. Из них работой обеспечили 340 чел., т.е. 0,5% прибывших. За ноябрь через то же Бюро было направлено на работу 201 чел.(52). Наиболее восстребованными оказались специальности, связанные с обработкой металлов, кожи. Требовались чернорабочие на фабрики и заводы. Наименее удовлетворены предложения интеллигентных профессий, что объясняется почти полным отсутствием соответствующего спроса.

К этому времени были открыты Бюро труда национальных организаций.

Быро труда Литовского общества к декабрю 1915 г. устроило на работы свыше 100 человек, из них 60 чел. на завод общества «Теплоход»». Латышское общество «Родина» предоставило работу 600 – 700 человекам, одним в мастерской по пошиву платья, другим – в частных предприятиях. Правление Римско-Католического прихода, кроме случайных и временных заработков, предоставило постоянное занятие 394 лицам обоего пола. Им были устроены два трудовых приюта, где женщин и подростков обучали полезным ремёслам, и здесь им удавалось получить небольшой заработок. Через Еврейское бюро труда в ноябре получили работу из 281 обратившихся 141 человек – мужчины и женщины. Татьянинский Комитет сообщил, что к середине декабря 1915 г. предложил работу 4442 беженцам. Однако неясно, сколько человек реально воспользовались этими предложениями. Какая работа была предложена - постоянная, временная? Бюро отмечает, что неинтеллигентные беженцы к предлагаемым им работам относятся малосочувственно. (53) Таким образом, к концу 1915 гола через сеть различных Бюро труда получили работу около 30% трудоспособных беженцев (если не учитывать Татьянинский Комитет, только 8%).

§ 5.8 Сельскохозяйственные работы

Весной 1916 г. власти начинают активно призывать переселенцев к участию в предстоящих сельскохозяйственных работах, в особенности тех, кто по месту своего жительства занимался именно сельскохозяйственными работами. См. Обращение Нижегородского губернатора. (42)

Власть поддержали в этом и национальные организации (см. Обращение Польского Центрального Обывательского Комитета). Переселенцам предлагалось наниматься как в частновладельческие хозяйства, так и в крестьянские, поскольку ещё в 1915 г. 81% всех губерний по России заявили о нехватке рабочих рук в деревне в связи с всеобщей мобилизацией мужского населения.

В соответствии с введёнными правилами, беженцы, получавшие заработок на сельхозработах, в независимости от размера его, сохраняли право на продовольственный и пищевой паёк. Снятие с пайка за отказ от данного вида работы могло касаться только самого трудоспособного беженца, отказавшегося от работы, а не его семьи. Достаточным основанием для отказа могло служить: непривычка сельскохозяйственным работам, болезнь, знание других специальностей, ненормально низкая цена, предлагаемая за труд и т. д. (54)

При этом сельскохозяйственными рабочими считались беженцы, занятые по обработке почвы, уборке трав и хлебов и уходом за скотом. Занятые же в различных предприятиях по обработке сельхозпродукции таковыми не считались (55).

Однако нехватка рабочих рук на селе не была столь остра, как о ней писали, поскольку в царской России было велико аграрное перенаселение, и процент взятых в армию трудоспособных мужчин составлял только 11,2% ко всему населению страны.

В Нижегородской губернии к концу апреля 1916 г. в деревне спрос на работников-беженцев был незначителен. Крестьяне предпочитали применять мало оплачиваемый женский труд, тем более, что уже был опыт использования на полевых работах весной и летом 1915 года исключительно женщин, привычных ко всем сельскохозяйственным работам.

Вот характерное сообщение одного волостного правления от 28 апреля 1916 года:

«Население до начала полевых работ и перед началом широко ознакомлено о возможности предложить беженцам поступить на сельскохозяйственные работы, и со своей стороны беженцы всегда изъявляют полное своё согласие на работы, но в настоящее время не заметно большого спроса на их услуги вследствие того, что широко применяется женский труд – есть много хозяйств, где работы исполняются исключительно женщинами, таким образом, в эти хозяйства нужны будут рабочие разве на сенокос и жнитву»
(56)

Но 6 мая 1916г. в уездные земские управы поступил циркуляр от Нижегородского губернатора, указывающий принять более решительные меры к побуждению трудоспособных беженцев-чернорабочих и сельских рабочих встать на сельскохозяйственные работы. Скорее всего, этот циркуляр появился в результате послания, полученного Нижегородским губернатором 16 апреля 1916 г. от Главноуполномоченного по устройству беженцев внутри империи, которое рекомендовало принять решительные меры к выселению из городов в сельские местности губернии всех годных к сельскохозяйственному труду беженцев (57). При этом указывалось на недопустимость искусственного занижения заработной платы беженцев против существующих местных цен (таковые случаи в губернии наблюдались).

Уездным Управам отводилась посредническая роль между спросом и предложением. В связи с этим при уездных комитетах по устройству беженцев были организованы посреднические бюро труда. В этих бюро труда были сосредоточены сведения обо всех трудоспособных беженцах: к какому труду они склонны и какой труд они желали бы иметь, а также сведения о спросе на труд. Поэтому, начиная с 10 июня, каждый волостный комитет два раза в месяц подавал сведения в уездный комитет о количестве вставших на сельскохозяйственные работы и о наличии вакантных мест.

Анализ таковых сведений по Нижегородскому уезду позволяет сделать вывод, что по мере увеличения спроса на рабочие руки в сельском хозяйстве, увеличивалось и количество беженцев, вовлечённых в него.

Так, к 10 июня только 28% трудоспособных беженцев встали на сельхозработы, причём мужчин устроилось 40%, женщин – 16%. В июле вставших на работы было 40 % от трудоспособных: 59 % мужчин нашли работу, женщин 22%. Но, уже к 31 июля работали 64 % трудоспособных: 73% мужчин были обеспечены работой и 56 % женщин. Именно в июле был наибольший спрос на работающих. В сентябре уменьшился спрос – число работающих сократилось до 49%.

Для самих же беженцев сельскохозяйственная работа была не выгодна, т.к. оплачивалась она сравнительно низко. Так например, «пилить дрова, черенки стоит от 3-5 руб в день, а на сельскохозяйственных работах более 1 рубля с хозяйскими харчами заработать трудно» (43). В некоторых волостях сельскохозяйственный труд оплачивался в два раза ниже, чем работа плотника, столяра, кузнеца. Одной из причин непродуктивности сельхозтруда переселенцев являлось отсутствие в хозяйствах лошадей. Документы свидетельствуют, что в уездах, где существовала нормальная оплата труда беженцев, отказов их от работы почти не наблюдалось (58). Работа переселенцев была, как правило, подённо-временная, большинство исполняли черновую работу в качестве наёмников у крестьян. Неудивительно, что те, кто находил более оплачиваемую работу, предпочитали её, несмотря на лишение пайка, потому что семья продолжала его получать. Власть нередко злоупотребляла возможностью лишения пайка переселенцев за отказ от сельхозработ, не имея на то должных оснований, о чём свидетельствуют жалобы и прошения беженцев.

К 1 июня 1916 г. общее количество ставших на работы по уездам (т.е. без г. Нижнего Новгорода) 3312 человек – это 30 % от трудоспособных, в том числе и на сельскохозяйственные – 613 мужчин, 215 женщин, 205 подростков (59)

В документах отмечается, что к концу 1916 года половина беженцев так и не смогла трудоустроиться. Эффективная система трудоустройства их так и не была создана вплоть до реэвакуации.

Первое время люди и не собирались обосновываться, налаживать быт на чуждой им территории, они надеялись в скором времени вернуться домой – ведь, как всегда, война была обещана короткой и победоносной. Им было трудно оправиться от пережитого горя: разорения, тяжелого пути, в котором многие потеряли близких. Требовалось немало времени, чтобы привыкнуть к новым условиям, к незнакомой культурно-религиозной, языковой среде (многие не знали русского языка). Им были незнакомы способы производства той или иной работы в данных условиях, особенно сельскохозяйственной.

Но, возможно, самой главной проблемой была потеря социального статуса. Ведь до выселения большинство крестьян и ремесленников были собственниками. В Западных губерниях крестьяне имели землю в личной собственности – они не знали общины, они были свободнее русских крестьян. Выдворенные со своей территории, оказавшись без земли, своего хозяйства, они стали низкооплачиваемыми наёмными работниками, оказались на самом социальном дне.

 1    2    3    4    5    6    7    8    9    10    11    12    13